Я не знаю, почему я не закричала, когда увидела огромное туловище на своем диване, но моё сердце, в отличие от голоса, не растерялось, сделало вполне ожидаемое сальто и резко отправилось куда-то в сторону пола. Дыхание остановилось, кровь в венах осуществила неудачную попытку вырваться сквозь кожу наружу и навсегда покинуть это бестолковое тело. Я замерла на пороге своей вечно-незапертой-квартиры и максимально широко распахнула голубые глаза навстречу полумраку комнаты. Виднее от этих усилий не стало, безопаснее тоже. Где-то на дне черепной коробки едва уловимо шевельнулась мысль, что большим созданием на диване может спокойно оказаться пьяный в усмерть Деррик, и сознание начинает жадно цепляться за эту слабую попытку начать думать.
Пожалуйста, хоть бы это был он. Я его убью, попытаюсь поколотить и разбить об его глупую голову что-нибудь тяжелое, но хоть бы это был он. Пусть это будет его тупое чувство юмора и неудачная шутка, а не маньяк-вор-убийца-василиск-дьявол во плоти, пришедший за душой несчастного колдомедика. Мне всего двадцать два года. Мне совершенно рано умирать.
Каким-то чудом я делаю шаг назад, выхожу за дверь, прислоняюсь к стене так, чтобы меня не было видно с дивана, и снова начинаю судорожно всасывать воздух носом. Постепенно ко мне возвращается ощущение наличия собственных конечностей на полагающихся для них местах, невероятная способность моргать и даже выдыхать воздух из легких обратно наружу. Меня основательно так потряхивает, но я стараюсь этого не замечать. Я вслушиваюсь во все скрипы и шелесты этого дома, в каждое дуновение ветерка, но ни звука не доносится из моей квартиры. Там – тишина. Мертвецкая, тяжелая, застоявшаяся и непрошибаемая.  Черт знает, может, то, что лежит на диване уже и не живое совсем..
Я стою так минут пятнадцать, и, честное слово, простояла бы ещё как минимум столько же. Я готова слушать эту тишину нарушенного уединения моей квартиры и спасаться жалким клочком стены целую вечность, но, видимо, у высших сил на меня другие планы. В конце концов любопытство одолевает мой первобытный страх и я делаю шаг обратно в квартиру. Невероятно медленный, осторожный, и его беззвучность нарушается только резким скрипом чертовой половицы. Постояв ещё минуту и убедившись, что незваный гость все ещё никак не реагирует на мое появление, я делаю ещё пару шагов в его сторону. Потом ещё два. Потом ещё. С какого-то расстояния я начинаю различать в темном силуэте пальто и.. больничные штаны на ногах? На секунду мне кажется это воображение моего воспаленного мозга, который кроме больничных пижам видит очень мало другой одежды на людях. Потом я подхожу совсем близко и, наконец, перед глазами предстает полная картина происходящего. Некто с густейшей бородой и бледнейшей кожей в явно чужом пальто и ботинках, очевидно, собрался умереть прямо посреди моего дивана. Он вообще не шевелится, и я едва смогла различить его слабое дыхание. Но все же смогла. В общем, ко мне в квартиру занесло что-то типа бездомного при смерти, и ещё какое-то время я пытаюсь придумать, что нам всем теперь делать. Слизеринка во мне кричит, что надо вызывать Аврорат в полном составе, а младшей целитель готов подарить несчастному диван, одежду и вообще всю эту квартиру, если это поможет спасти ему жизнь. Да, есть ещё природное бесконечное любопытство и беспросветная отчаянность моего сознания. В общем, я была бы не я, если бы не решила хотя бы осмотреть этого человека. Осторожно, отдергивая руку при малейшем шорохе со стороны больного, я нащупала пульс на запястье, рассмотрела открытые участки кожи, попыталась разомкнуть веки. Потом решилась зажечь палочку и убедилась, что незнакомцу слишком плохо, чтобы очнуться от моего осмотра. Так что дальше я спокойно выключаю всех слизеринок в своей голове и принимаюсь исследовать это тело на предмет всевозможных повреждений.
Болезнь какая-то странная, я никак не могу определить что-то конкретное, но есть четкое ощущение, что я могу ему помочь. Я накладываю всевозможные бодрящие и оживляющие чары, варю живительное зелье общего назначения, прикладываю компресс к его голове. Все происходит по большей части машинально и неосознанно, но я уверена, что поступила бы так же, будь у меня две недели на раздумья.
Почему я не вызываю ни Авроров, ни колдомедиков, я не знаю. Наверное, штаны пациента из Святого Мунго, которые я узнаю из миллиарда похожих штанов, говорят мне о том, что он то ли сбежал, то ли украл их.. То ли преступник, то ли безнадежный больной. То ли просто потерявшийся в бреду и беспамятстве. В моей голове тьма вариантов, неподдельный интерес и четкое решение поговорить с ним первой. И тем не менее я стараюсь быть на чеку. Не очень знаю, как буду обороняться в случае чего, но морально настраиваю себя на мысль, что благодарности от этого человека могу и не дождаться.
На следующий день у него спал жар. Кожа по цвету стала больше напоминать именно кожу. Как-то очень смутно я понимаю, что провожу свой выходной точно так же, как и рабочие дни - я все время стараюсь находиться рядом с больным и не спать. Ему заметно лучше, но в сознание он до сих пор не приходил. Я вкачала в него литра два живительного зелья, изложила на него весь свой запас общих целительных заклинаний на такие случаи. Я сделала все, что могла, и, кажется, мой мозг решил, что самое время восполнить бессонную ночь. Прямо здесь и сейчас. Так что я неосознанно, но крайне уютно устраиваюсь на кресле напротив дивана с больным и очень резко проваливаюсь в сон.